Десять (10)

Изначально 10 задумывался как фильм о психоаналитике, которая по причине ремонта офиса вынуждена принимать посетителей в машине.

Киаростами не смог убедить сниматься в фильме реальную проститутку, и потому прибег к помощи актрисы, которая осталась за кадром. Все остальные роли были исполнены непрофессионалами.

Набожная старушка из седьмого эпизода попала в фильм совершенно случайно. Она даже не знала, что в машине установлены камеры. Ей действительно надо было только попасть в мечеть.

Фильм снят двумя цифровыми видеокамерами. Общий метраж снятого материала составил 23 часа. Съёмки длились 3 месяца.

Исполнительница роли Фариде, Маниа Акбари, и исполнитель роли Амина, Амин Махер действительно мать и сын. В своё время она посмотрела Крупный план Киаростами и была очень им восхищена. Узнав, что режиссёр собирается снимать фильм о женщинах, она послала ему факс. Получив факс, Киаростами попросил её написать или снять чего-нибудь. Маниа сделал фильм о себе, рассказав перед камерой о своей жизни. Киаростами посмотрел и объяснил как сделать всё менее театрально. Мания сняла другое видео и оно очень понравилось Киаростами. Изначально Маниа должна была появиться только в одной части планировавшегося фильма о разговорах между психоаналитиком и пациентами. Но в конце концов всё действо сконцентрировалось на ней..
Доп. информация: : Блуждая по интернету в поисках информации о фильме 10 иранского режиссёра Аббаса Киаростами, я натолкнулся на странную рецку, в которой автор обвинял Киаростами в жестокости, человеканенавистничесве, упадничестве и чуть ли не апокалипсических настроениях. Фильм 10 вызвал в простом русском пареньке живую агрессию, и немудрено. Снятый двумя неподвижными камерами, одна из которых направлена на водительское кресло, а другая — на пассажирское, фильм получился недопустимо интимным. По хорошему, происходящее на экране имеют право слышать только участвующие в разговоре собеседники, оттого зритель ощущает себя подсматривающим за чем-то, что не предназначенным для его ушей и глаз. Это рождает в душе конфуз и даже страх быть застигнутым за эдаким непотребством и быть подвергнутым наказанию. Растёт протест — наблюдателя не только обманули, но и против желания заставили подсматривать за чем-то, возможно, недопустимым (речь ведь идёт о подсматривании за исламскими женщинами). То есть коли он будет наказан, то несправедливо, за то, что его кто-то обманул. А тут уже всего один шаг до обвинения режиссёра в подставе.

Киаростами погружает зрителя так глубоко в человеческие взаимоотношения, как позволял себе только Бергман в лучшие годы. Убивая любой намёк на искусственность, отказываясь от большинства атрибутов кино — операторской работы, декораций, актёрской игры, Киаростами лишает зрителя подпорок, которые обычно создают комфортное ощущение непричастности и безнаказанности при просмотре. Это не по настоящему — вот что чувствует зритель застигнутый за киносеансом. Тогда как явленное в 10 — документально, навязчиво, зритель по уши погружается внутрь конфликта между матерью и сыном, он вынужден грузиться чужими проблемами, хотя у него и своих дофига. Он собственно и пришёл в кинотеатр чтобы расслабиться и отвлечься. Немудренно, что кто-то испугался и усмотрел в этом голом психологизме человеконенавистничество, непристойность и оскорбления. Типо как у Хармса в пьеске про то как столкновения с простыми истинами лишает непростых людей душевного покоя, тут столкновение на киноэкране с предельно простой жизнью лишённой даже намёка на игру, вывело человека из себя.

В старинном барочном клипе Шинейд О Коннор Ничего не сравнится с тобой большую часть времени показывали только её лицо крупным планом и по-перву это сильно нервировало, потому что было вторжением в личное пространство, взглядом с той стороны, хотелось всё время отвести глаза, спрятаться особенно когда Шинейд начинала плакать, ведь так внаглую плакать при незнакомых людях — непристойно; или Бьёрк в клипе на не помню какую песню, ехала на платформе по городу и выделывала кренделя, кривлялась, опять-таки погружаясь лицом в камеру, а вокруг ходили люди и понимание того, что это не павильон, а жизнь изменяло смысл выкрутасов Бьёрк, она делал их на людях и судима должны была быть людскими понятиями, а не павильонными. V. увидев кусок клипа, помню, реально ужаснулась, назвала Бьёрк блажной и убежала поскорей на кухню.

Однако кино всегда было разновидностью вуайеризма. Оно показывало человеку то, чего он увидеть не может. Другое дело, что упор обычно делался на демонстрацию диковинок — иных стран, иных людей, идеальных чувств, идеальных приключений: человек не подсматривает, а рассматривает. Кино как бы расширяло личность человека, добавляло ему новые чувства и характеры. Вместо своих 50-60 лет и одной судьбы он мог жить веками в тысячах образов. Несмотря на то, что 10 повествует об иных странах, и даже даёт больше для представления об Иране, чем иной туристический очерк, в нём не предлагается никаких диковинок. Его вуайеризм — буквален вплоть до того, что в некоторых сценах герои либо вообще не знают о камере, либо считают что она выключена (снималось на цифровую видеокамеру, размером не больше сигаретной пачки). Нам предлагают окунуться в реальный мир человеческих взаимоотношений, читай: разговоров. Конечно, это всё равно художественный фильм, поэтому разговоры не абы как, они практически в традициях Платона медленно ведут зрителя вместе с главной героиней к пониманию какой-то истины, к изменению себя. Характерно, что для Мании Акбари, сыгравшей главную роль, фильм превратился в психологический тренинг, она постоянно прислушивалась к советам Киаростами, корректировала свою игру, добиваясь безыскусности и в конце трёхмесячных съёмок нашла, что стала более спокойной, менее агрессивной. Она изменилась вместе со своей героиней. Роль Амина играл её сын, что рождает вопрос — а насколько их разговоры были следованием сценарию, а насколько правдой? Иными словами — какую роль сыграл фильм в жизни главных героев?

Киаростами в 10 , как и Мохсен Махмалбаф в Кандагаре и Сиддик Бармак в Осаме размышляет над пробуждающимся восточным женским сознанием и над местом женщины в исламском мире. Фариде, героиня 10 — живой символ эмансипации, независимая женщина, развёдшаяся с мужем и женившаяся во второй раз. Центральный конфликт фильма — её взаимоотношения с десятилетним сыном. Мальчик не смотря на свой юный возраст уже сформировавшая личность со взрослым взглядом на мир. Будучи человеком значительно более традиционалистских взглядов ему не нравится, что мать большую часть времени проводит на работе, ему не нравится, что она бросила отца. Ему не нравится, что на бракоразводном процессе она сказала, что его отец — наркоман. В конце-концов он банально чувствует себя брошенным, обделённым вниманием за что и злится на мать. В разговорах он постоянно обвиняет её в эгиозме, она поначалу пытается защищаться, объяснить, что иначе как обвинив мужа наркоманам она не могла развестись.

По ходу фильма Фариде пытается найти успокоение в религии, но это оказывается не для неё, потому что преодоление традиционного образа мысли невозможно без духовной секуляризации. Религия — это шоры на глазах. Нет слов, иногда шоры бывают полезны, но для сильного и уверенного в себе человека, шоры — лишняя вещь.

Разговаривая с разнообразными попутчицами она открывает для себя, что в даже постоянном мире фундаменталистского Ирана чувства всё равно непостоянная вещь. Она понимает, что на каком-то этапе люди начинают просто цепляться друг за друга, навязывать друг другу свою любовь, и что лучше распутать узлы, чем держаться за них. Есть жизнь и после крушения чувств. Это открытие меняет её, она соглашается, чтобы сын переехал жить к отцу и во время встреч на его непрекращающиеся упрёки реагирует грустной усмешкой, не вступая больше в споры. Ей больно, что сын сторонится её, что назло ей мечтает о том, чтобы отец женился на более приверженной традициям женщине, которая бы готовила обеды, мыла посуду и выполняла прочие обязанности по дому. Однако она теперь понимает, что не смотря ни на что жизнь будет продолжаться. Последние кадры фильма не ставят точку, они отсылают к самому началу, замыкая фильм в спираль. Жизнь всё равно будет продолжаться.

Американский кеномотограф приучил зрителя что финал фильма должен быть счастливым. Даже если кто-то в финале умирает, главный герой должен получить некий психологический гешефт — прекрасный новый мир, который завещает ему мертвец. 10 с этой точки зрения заканчивается ничем, Фариде получила новое знание о мире, изменилась, но она какбы существует не на полотне киноэкрана, а в реальности, и потому вынуждена продолжать свою ЖИЗНЬ, а не уходить в киношное счастливое небытие. Знание не отменило условий её существования. Она всё также восточная женщина, у которой множество забот. И она должна продолжать жить свою жизнь.